[Enge-L]

Фанфик по "Призраку Оперы".
Очень понравился. Надеюсь, автор не будет против, что сохраню его для себя здесь на память.

Оригинал: "The Perfect Rose", автор Kat097. Разрешение на перевод: запрос отправлен.

"Безупречная роза"

Одна красная роза, чей стебелёк перевязан чёрной лентой. Призрак Оперы у себя в подвалах принял решение.
Послезавтра она выйдет замуж за своего красавчика виконта. По крайней мере, он так думал. И чинить им препятствий не будет, пусть всё случится так, как случится. Она ведь заслужила толику счастья. Потому что всегда была безупречной.
Но всё-таки он должен сделать ответный жест. Такой, чтобы показать — она всегда царит в его мыслях. Такой, чтобы подчеркнуть, с каким наслаждением он слушал её пение все эти годы. Он погрузился в воспоминания, затем его мысли плавно перетекли к красным розам. Впрочем, на этот раз это должна быть не просто красная роза. Она должна быть безупречной.
Как этого достичь? Ведь нельзя же просто слоняться по парижским улицам в поисках идеального цветка. Шансов найти такой до рассвета почти не было. Розу, подумал он, следовало сделать самому. И уж он знал, как именно.
Его вдохновила сказка «Соловей и Роза» месье Уайльда. Эту сказку Эрик, Призрак Оперы, помнил едва ли не наизусть: соловей пожертвовал собой, чтобы юноша мог подарить возлюбленной прекрасную розу. Соловей пел в ночи, пока шип не вонзился в его сердце, и тогда роза окрасилась в алый цвет.
Эрик понимал, что соловья будет недостаточно, чтобы осуществить его задумку. Здесь нужно что-то получше простой птицы. Он бережно взял белую розу, и его губы тронула улыбка.
Разумеется, он сделает нечто прекрасное.

* * * * *
Эрик никогда не переставал удивляться, как легко можно сломать человеческое тело. Он склонился над останками, наблюдая, как вытекает на белую подушку кровь из раны на горле. Теперь Эрик не назвал бы то, что лежало перед ним, человеком. «Он» стал безликим «этим», как только перестало биться сердце.
Эрик деликатно расстегнул «этому» сорочку. Крови, вытекшей из шеи, будет недостаточно. Ему нужна была кровь, извлеченная из самого нутра. Он вспорол грудную клетку и раздвинул куски плоти. На руках остались ошметки, на которые не стоило обращать внимания. В конце концов, кровь легко смывается.
Пальцы зацепились за что-то твёрдое. Рёбра. Он с усилием потянул. Треск нарушил тишину комнаты. Эрик отломал одно ребро, за ним второе, третье… Ещё одно усилие — и он увидел сердце. И улыбнулся. Сердце было ещё тёплым. Он полоснул по нему ножом, и брызнула кровь. Именно то, что было нужно. Эрик потянулся за розой.
Медленно, осторожно окунал он головку цветка в густую жидкость, пока лепестки полностью не окрасились. Эрик подождал, пока роза не подсохнет, затем завязал вокруг стебелька черную ленту и положил своё творение возле головы «этого».
Не оглядываясь, он покинул комнату так же, как и вошёл — через окно, оставляя Кристину наедине с её счастьем.

* * * * *
Он запаздывает к ужину, заметила Кристина, поднимаясь в его комнату. Как непохоже на него. Может, занят последними приготовлениями к свадьбе? Они так близко подошли к тому, чтобы стать счастливыми на веки вечные… С улыбкой Кристина открыла дверь.
— Рауль, милый, ужин стынет, — сказала она.
Ответа не последовало. Кристина нахмурилась, ощутив странный запах. Металлический привкус, горьковатый, гнилостный. Запах тлена. Она задрожала от дурного предчувствия.
— Рауль… — шепнула она, напуганная его молчанием и одновременно боясь, что он ответит на её зов. Лёгкий ветерок, подувший из окна, заставил её вздрогнуть.
Она повернулась и увидела фигуру на кровати. Красивое лицо Рауля де Шаньи было искажено гримасой ужаса. Из распоротой груди торчали рёбра. На ночном столике мерцала свеча, отбрасывая тени на куски плоти.
На подушке лежала перевязанная ленточкой роза, вся в засохшей крови.
Кристина закричала.
Эрик вскинул голову, когда крик прорезал ночной воздух. Она нашла его подарок. В его выпачканных в крови руках была книга, открытая на знакомой странице. Он принялся читать — громко и с выражением:
— Всё мучительнее и мучительнее становилась боль, всё громче и громче раздавалось пенье Соловья, ибо он пел о Любви, которая обретает совершенство в Смерти, о той Любви, которая не умирает в могиле.
Он улыбнулся, прислушиваясь к воплям.
— Ты дивно пела, милая. И вот твоя награда, — сказал Эрик, довольный, что его дар был принят.
Особенный дар. Ибо мир ещё никогда не видал такой безупречной розы.